Я долго домогался Полли Эспай. Позвольте уточнить, что моё желание этой молодой женщины по природе не было эмоциональным. Конечно, она была девушкой, способной возбудить чувства, но я не таков был, чтобы позволить своему сердцу управлять моей головой. Полли была нужна мне по дальновидно рассчитанной, целиком умозрительной причине.
Я был первокурсником юридического факультета. Через несколько лет я должен был стать практикующим юристом и был хорошо осведомлён о важности правильного выбора жены для будущей карьеры юриста. Успешные юристы, как я заметил, были почти без исключения женаты на красивых, грациозных, умных женщинах. Полли, за одним исключением, прекрасно соответствовала этим характеристикам.
Она была красива. Она ещё не достигла своих очаровательных пропорций, но я был уверен, что время пополнит их недостаток. Задатки этого уже имелись.
Она была грациозна. Грациозной я называю существо, полное изящества. У неё была прямая осанка, лёгкость походки, самообладание, что ясно указывало на породистость. Её поведение за столом было безупречно.
А вот умной она не была. Скорее, она была противоположной направленности. Но я верил, что под моим руководством она поумнеет. В любом случае, стоило попытаться.
В конце концов, легче красивую глупую девицу сделать умной, чем уродливую умную -красивой.
Моё первое свидание с Полли было по своей природе наблюдением; я хотел выяснить, как много работы мне предстоит, чтобы подтянуть её к требуемым мной стандартам. Прежде всего, я пригласил её на обед.
«Классно, замечательный обед», — сказала она, когда мы вышли из ресторана. Затем я пригласил её в кино. «Клёво, чудо, а не кино», — сказала она, когда мы вышли из кинотеатра. А затем я пригласил её домой. «Улёт! Я провела сенсационнейшее время», — сказала она, когда желала мне доброй ночи.
Я вернулся в свою комнату с тяжестью на сердце. Я глубоко недооценил сложность своей задачи. Недостаток знаний у этой девушки был ужасающим. Прежде всего её надо было научить думать. Это выливалось в проект немалых размеров, и сначала я попытался вернуть её Пете Петя Белов — парень, который искал расположения Полли. Но потом я поразмыслил о её явном физическом шарме и о том, как она входит в комнату, как управляется с ножом и вилкой, и решил предпринять усилие.
Я подошёл к этому, как мне это свойственно во всём, системно. Я преподнёс ей курс логики. Так случилось, что я как студент юридического факультета сам в это время проходил курс логики, поэтому мог касаться фактов «кончиками пальцев». «Полли,- сказал я ей, когда встретил её на нашем следующем свидании,- сегодня мы пойдём в бар и поговорим».
«О-о, клёво», — ответила она. Одно скажу я об этой девушке: едва ли вы найдёте другую столь покладистую.
Мы пришли в бар, университетское место свиданий, и сели под старым дубом; она выжидающе посмотрела на меня и спросила: «Так о чём мы будем говорить?».
«О логике».
Она подумала с минуту и решила, что это её устраивает. «Шик», — сказала она.
«Логика, — прокашлявшись заявил я, — это наука о мышлении. Перед тем как суметь правильно мыслить, мы должны сначала научиться узнавать частые логические ошибки. Эти ошибки мы и рассмотрим сегодня».
«Вау-вау», — вскрикнула она, радостно хлопнув в ладоши.
Я вздрогнул, но храбро продолжил. «Прежде всего давай рассмотрим логическую ошибку, называемую Dicto Simpliciter».
«Тип-топ!», — подстегнула она, усиленно хлопая ресницами.
«Dicto Simpliciter означает аргумент, основанный на ничем не ограниченном обобщении. Например: физические упражнения полезны. Следовательно, все должны заниматься зарядкой».
«Я согласна,- сказала Полли серьёзно. Я считаю зарядку замечательной. Я думаю, она формирует тело и всё прочее».
«Полли», — мягко возразил я, — аргумент является ошибкой. Физические упражнения полезны — это неограниченное обобщение. Например, если у вас больное сердце, физические упражнения могут оказаться вредными, а не полезными. Многим людям доктора предписывают не делать физических упражнений. Вы должны уточнить обобщение. Следует сказать, что обычно физические упражнения полезны, или что физические упражнения полезны для большинства людей. Иначе совершается ложный вывод Dicto Simpliciter. Понятно?»
«Нет, — призналась она, — но это кайфово. Продолжай! Продолжай!»
«Будет лучше, если ты перестанешь тянуть меня за рукав», — заявил я ей, и когда она успокоилась, продолжил: «Следующий ложный вывод, который мы рассмотрим, называется Поспешное обобщение (Hasty Generalisation). Слушай внимательно: ты не умеешь говорить по-французски; я не умею говорить по-французски; Петя Белов не умеет говорить по-французски. Следовательно, можно сделать вывод, что никто в университете Миннесоты не умеет говорить по-французски».
«Правда?, — удивилась Полли. — Никто?»
Я подавил своё отчаяние. «Полли, это ложный вывод, логическая ошибка. Обобщение делается слишком поспешно. Слишком мало примеров для подтверждения такого вывода».
«Называй ещё логические ошибки! — с волнением попросила Полли. Это даже интереснее, чем дискотека».
Я поборол вновь нахлынувшее отчаяние. Я ничего не добился с этой девицей, абсолютно ничего. Видимо, я не умею быть настойчивым. И я продолжил: «Следующим будет Post Hoc sed Propter Hoc (После этого, но не вследствие этого) (лат.). Послушай: давай не возьмём Билла на наш пикник. Каждый раз, как мы берём его с собой, идёт дождь».
«Я знаю ещё таких! — воскликнула Полли. — девушку из моего городка, её зовут Эула Беккер. Это всегда срабатывает. Стоит взять её на пикник…»
«Полли! — прервал я резко. — Это ложный вывод. Эула Беккер — не причина дождя. У неё нет связи с дождём. Ты виновата в Post Hoc, если порицаешь Эулу Беккер в связи с дождём».
«Я никогда больше не буду, — пообещала она покаянно. — Ты злишься на меня?»
Я вздохнул. «Нет, Полли, я не злюсь».
Тогда расскажи мне ещё о логических ошибках».
«Хорошо. Давай рассмотрим Противоречивые предпосылки (Contradictory Premises).
«Да, давай», — чирикнула она, радостно моргнув.
Я нахмурился, но двинулся вперёд. «Вот пример противоречивых предпосылок: если Бог может всё, может ли он создать такой тяжёлый камень, что сам будет не в состоянии поднять его?»
«Конечно!» — мигом ответила она.
«Но, если он может всё, он может поднять камень», — отметил я.
«Да-а, — произнесла она задумчиво. — Догадываюсь, он не может создать такой камень».
«Но он может всё», — напомнил я ей.
Полли почесала свою хорошенькую пустую головку. «Я совершенно запуталась», — признала она.
«Ещё бы. Потому что, когда предпосылки аргумента противоречат одна другой, нет и аргумента. Если имеется непреодолимая сила, не может быть не сдвигаемого объекта. Если есть не сдвигаемый объект, нет непреодолимой силы. Ясно?»
«Расскажи мне побольше о таких необычных вещах», — горячо попросила она.
Я взглянул на часы. «Думаю, на сегодня хватит. Сейчас я провожу тебя домой, и ты ещё раз вспомнишь всё, что узнала сегодня. Завтра вечером позанимаемся ещё».
Я доставил её в женское общежитие, и она заверила меня, что провела потрясающий вечер, а я мрачно пошагал в своё жилище. Казалось очевидным, что мой проект близок к провалу. Девушка имеет голову, непроницаемую для логики.
Но потом я передумал. Раз уж я потерял один вечер, я могу потерять и ещё один. Кто знает? Может быть, в потухшем кратере её сознания ещё тлеют горячие угольки. Может быть, я смогу каким-то образом раздуть из них пламя. Признаться, эта перспектива внушала мало надежды, но я решил сделать ещё одну попытку.
Сидя под дубом следующим вечером, я объявил: «Сегодня перед нами следующая логическая ошибка, называемая Из сострадания (Ad Misericordiam) (лат.).
Полли вздрогнула от восторга.
«Слушай внимательно, — сказал я. — Человек хочет устроиться на работу. Когда начальник спрашивает его об имеющейся квалификации, он отвечает, что дома у него жена и шестеро детей, жена безнадёжно тяжело больна, детям нечего есть, нечего носить, нет ни башмаков у них, ни постельного белья в доме, ни угля в подвале для топки печи, а на носу зима».
По слезе скатилось с каждой из розовых щёчек Полли. «О, это ужасно, ужасно», — расплакалась она.
«Да, это ужасно, — согласился я, — но это не аргумент. Мужчина совсем не ответил на вопрос начальника о его умениях, квалификации. Вместо этого он апеллировал к симпатии начальника. Он совершил логическую ошибку Ad Misericordiam. Понятно?
«Есть у тебя носовой платок?» — всплакнув, спросила она.
Я вручил ей носовой платок и попытался отвлечь её от всхлипываний, пока она вытирала глаза. «Дальше, — сказал я тщательно контролируемым тоном, — мы обсудим Ложную аналогию (False Analogy) (лат.). Вот пример: во время экзаменов нужно позволять студентам заглядывать в учебники. В конце концов, хирурги используют рентгеновские лучи для помощи им во время операции, у юристов есть записи с кратким изложением дела во время суда, у строителей есть синьки чертежей, чтобы руководствоваться ими при постройке дома. Почему же студенты не могут смотреть в учебники во время экзамена?»
«Вот самая клёвая идея, — воскликнула она с энтузиазмом, — что я услышала за столько лет!»
«Полли, — сказал я раздражённо, -это совершенно ложный аргумент. Доктора, юристы и строители не проходят испытание, чтобы проверить, многому ли они научились, а студенты проходят испытание. Это разные ситуации, и нельзя проводить аналогию между ними».
«И всё-таки я считаю, это хорошая идея», — заявила Полли.
«Чушь», — пробормотал я и продолжил упрямо: «Теперь мы рассмотрим Гипотезу, противоречащую факту».
«Звучит забавно», — отреагировала Полли.
«Слушай: если бы мадам Кюри не случилось оставить фотографическую пластину в комоде с куском уранинита, сегодня мир не знал бы о радии».
«Правда, правда, — сказала Полли, кивая головой, — ты видел кино? О, оно потрясло меня. Вальтер Пиджен такой сказочный. Я имею в виду, он поражает меня».
«Если бы ты могла забыть мистера Пиджена на некоторое время, — произнёс я холодно, — я мог бы показать, что это утверждение ложное. Может быть, кто-то другой открыл бы радий. Могло произойти множество событий. Нельзя начинать с гипотезы, которая не является правдивой, а затем выводить из неё любые приемлемые выводы».
«Следовало бы вводить Вальтера Пиджена в кинофильмы почаще, — заявила Полли. — Едва ли я видела его ещё».
Ещё один шанс, решил я. Но только один. Это предел того, что человек может вынести. «Следующая логическая ошибка называется Отравление колодца».
«Круто!» — прожурчала она.
«Два человека участвовали в дебатах. Первый встаёт и говорит: „Мой оппонент — известный лжец. Нельзя верить ни одному его слову“, …Теперь, Полли, подумай. Подумай серьёзно. Что здесь неправильно?»
Я внимательно наблюдал за ней, когда она сосредоточенно нахмурила густые брови. Внезапно проблеск разума — я увидел это впервые — появился в её глазах. «Это несправедливо, — сказала она с возмущением, — Совсем не справедливо. Какие шансы у второго человека, если первый называет его лжецом до того, как он начал говорить?»
«Правильно! — воскликнул я. На сто процентов правильно. Это несправедливо. Первый человек отравил колодец перед тем, как кто-либо мог выпить из него. Он подставил подножку своему оппоненту до того, как тот смог даже начать… Полли, я горжусь тобой».
«Подумаешь», — пробормотала она, вспыхнув от удовольствия.
«Видишь, моя дорогая, эти вещи не так трудны. Всё, что требуется — это сконцентрироваться. Думай — наблюдай — оценивай. Теперь соберись, давай переберём всё, что узнали».
«Начинай», — сказала она, взмахнув рукой.
Смягчённый осознанием того, что Полли оказалась не полной кретинкой, я начал длинный терпеливый пересказ того, что рассказал ей. Снова и снова я приводил примеры, показывал изъяны, продолжал долбёжку без остановки. Это походило на рытьё тоннеля. Прежде всего это была работа, пот и тьма. Я не имел представления, когда доберусь до света и доберусь ли. Но упорствовал. Я долбил и скрёбся, и прорывался, и наконец был вознаграждён. Я увидел проблеск света. Затем проблеск стал больше, и проникло солнце, и всё стало ярким.
Это заняло пять изнуряющих ночей, но оно того стоило. Я сделал из Полли логика; я научил её мыслить. Моя работа была завершена. Наконец она стала достойной меня. Она была подходящей женой для такого, как я, надлежащей хозяйкой моих владений, подходящей матерью для моих благовоспитанных детей.
Не надо думать, что я относился к этой девушке без любви. Напротив. Как Пигмалион полюбил прекрасную женщину, которую он сформировал, так я полюбил свою. Я решил открыть ей свои чувства во время нашей следующей скорой встречи. Пришло время изменить наши отношения от академических на романтические.
«Полли, сказал я, когда в следующий раз мы уселись под нашим дубом, — сегодня мы не будем говорить о логических ошибках».
«А, вот как», — произнесла она разочарованно.
«Моя дорогая, — сказал я, одаряя её улыбкой, — мы провели вместе пять вечеров. Мы блестяще продвинулись вперёд. Ясно, что мы хорошо подходим друг другу».
«Поспешное обобщение», — отчётливо произнесла Полли
«Прошу прощения», — сказал я.
«Поспешное обобщение, — повторила она. — Как можешь ты заявлять, что мы хорошо подходим друг другу, на основе только пяти свиданий?»
Я хмыкнул с изумлением. Дорогое дитя хорошо усвоило свои уроки. «Дорогая, — сказал я, — успокоительно похлопывая её по руке, — пять свиданий — это много. В конце концов, ни к чему съедать целый пирог, чтобы убедиться в том, как он вкусен».
«Ложная аналогия, — быстро ответила Поли. Я — не пирог. Я — девушка».
Я хмыкнул с несколько меньшим изумлением. Возможно, дорогое дитя слишком хорошо усвоило свои уроки. Я решил изменить тактику. Ясно, что лучшим подходом было простое, сильное, прямое признание в любви. Я помедлил минуту, пока мой массивный мозг подобрал подходящие слова. Затем я начал:
«Поли, я люблю тебя. Ты для меня целый мир, и Луна, и звёзды и созвездия космического пространства. Пожалуйста, дорогая, скажи, что ты предана мне, ибо, если это не так, жизнь для меня не имеет смысла. Я буду томиться, перестану есть. Буду ходить, глядя в землю, еле волоча ноги, с ввалившимися глазами».
Теперь, подумал я, сложив руки, это должно сработать.
«Ad Misericordiam», — сказала Полли.
Я стиснул зубы. Я не был Пигмалионом; я был Франкенштейном, и мой монстр впился мне в горло. Откровенно говоря, я боролся с приливом паники, поднимающейся во мне. Но любой ценой мне пришлось сохранить самообладание.
«Хорошо, Полли, — сказал я, натужно улыбнувшись, — ты, конечно, выучила логические ошибки».
«Ты абсолютно прав», — подтвердила она с энергичным кивком.
«А кто ознакомил тебя с ними, Полли?
«Ты».
«Правильно. Значит ты в долгу у меня, не так ли, дорогая? Если бы не я, ты бы и не узнала никогда о логических ошибках».
«Гипотеза, противоречащая факту», — мгновенно откликнулась она.
Я стёр испарину со своих бровей. «Полли, — проворчал я, нельзя же воспринимать всё это так буквально. Я имею в виду, что это просто учебный материал. Ты же знаешь, что всё, выученное в школе, не имеет ничего общего с жизнью».
Dicto Simpliciter, — сообщила она, шутливо показывая на меня пальцем.
Это было слишком. Я вскочил, взревев по-бычьи. «Будешь ты или не будешь моей?»
«Не буду», — ответила она.
«Почему?» — спросил я.
«Потому что сегодня я обещала Пете Белову, что буду его девушкой».
(автор Макс Шульман)
